Биржи иногда обращаются с активами вкладчиков как с личными резервами, что приводит к катастрофическим результатам. Время для регулярных проверок, пишет Ник Картер.
Перевод статьи “How to Stop the Next Quadriga: Make Exchanges Prove Their Reserves”
Обозреватель CoinDesk Ник Картер является партнером Castle Island Ventures, публичного венчурного фонда, ориентированного на блокчейн, базирующегося в Кембридже, штат Массачусетс. Он также является соучредителем Coin Metrics, стартапа по анализу блокчейна.
Что отличает биткойн от его аналога, золота? Вы можете ответить «делимость» или «переносимость». Вы были бы правы. Но что на самом деле отличает его? Ответ, конечно же, заключается в возможности аудита.
Рассмотрим набор вещей, которые вы можете доказать относительно куска золота. Если вы используете его в качестве расчетного средства, с помощью XRF-спектрометра (продается за 13 500 долларов США) вы можете доказать, что эта крупица золота является подлинной. Теперь, что я могу доказать о вашем золоте? Ну ничего. Я должен поверить вам на слово, что это на самом деле золото. Это не проблема, если вы не держите золото от моего имени. Теперь у меня есть проблема: я доверил вам свое золото — возможно, вы выдали мне долговую расписку, которая представляет собой право требования на это золото, — но я не могу определить, есть ли у вас золото, которое, как вы утверждаете, находится на депозите. Я не могу проверить ваше золото дистанционно.
Возможно, я выбираю доверять вам добровольно. Но если вы не приложите усилий для повторной проверки всего получаемого вами золота, тогда вам нужно доказать мне, вашему вкладчику, что все ваши контрагенты в цепочке поставок золота честны. И им нужно доказать, что их контрагенты — майнеры, переработчики, ювелиры, хранители — тоже честны. Результатом является полностью контролируемая цепочка поставок, в которой единый орган контролирует каждую организацию с помощью запутанного набора правил. Один из таких обнесенных садов управляется Лондонской ассоциацией рынка драгоценных металлов, которая управляет золотом на сумму 400 миллиардов долларов, находящимся в хранилищах Лондона. Очень дорого управлять цепочкой поставок золота, звено за звеном, и обеспечивать, чтобы золото не только было, ну, золотом, но и чтобы оно было золотым, проштампованное нужными людьми, золото LBMA редко выходит за эти рамки.
И это в лучшем случае, хотите верьте, хотите нет. Другой результат заключается в том, что правительство владеет золотом каждого, а затем отказывается вернуть его, когда придет время.
Столь дорогостоящая проверка ведет к концентрации. Чем дороже проверка целостности денежного товара, тем труднее его получение для мелких держателей, и тем больше он поддается захвату.
Одним из возможных решений является требование, чтобы биржи периодически выдавали доказательства того, что они действительно владеют активами, причитающимися вкладчикам.
Возьмите биткойн (BTC), с другой стороны. Как вы проверяете действительность некоторых входящих биткойнов, которые получаете их? Для параноиков: запустите полную ноду. Использование самых мощных провайдеров обойдется вам примерно в 150 долларов в месяц, или вы можете создать свой собственный с Raspberry Pi за 35 долларов. Как насчет проверки целостности всех когда-либо добытых биткойнов? Ваш полный узел делает это по умолчанию, просто следуя правилам консенсуса. Для каждого блока проверяется, были ли затрачены достаточные ресурсы на создание этих новых биткойнов, и что они были добыты в соответствии с заранее определенным графиком (50 BTC за блок в течение четырех лет, затем 25 и так далее). Чтобы получить сводку, запустите RPC-команду gettxoutsetinfo на полном узле.
А как насчет того, чтобы доказать мне, что вы действительно владеете биткойнами, которыми, как вы утверждаете, владеете? Благодаря криптографии с открытым ключом это тривиально. Самый удобный способ в биткойне — это использовать RPC-команду signmessage, присутствующую в таких программах, как Bitcoin Core или Electrum. Я предоставляю вам строку текста, и вы соединяете ее со своим закрытым ключом, чтобы создать доказательство того, что вы владеете определенными UTXO. Это очень мощно: доверяя только криптографии, я могу точно знать, что вы контролируете определенное количество биткойнов в определенный момент времени.
Некоторые биткойнеры считают, что преимущества Биткойна в отношении возможности аудита по сравнению с золотом позволят ему избежать печальной участи. Президенту Никсону было легко отменить золотой стандарт в 1971 году, потому что большая часть соответствующего золота уже хранилась в хранилищах правительства США. Биткойн принадлежит миллионам людей. И я отношу себя к тем, кто настроен оптимистично в отношении того, что свойства биткойна как легко проверяемого залога принесут денежный базовый актив, которым владеют в основном конечные пользователи, а не крошечная горстка посредников.
Несмотря на легкость получения права собственности на свои биткойны, реальность такова, что, по моим подсчетам, не менее 20 процентов непогашенного предложения принадлежит посредникам. Хотя те, кто принадлежит к школе Ротбарда, не согласятся со мной, я не верю, что банковское дело с частичным резервированием по своей сути является мошенничеством. Мошенничество происходит, когда биржи представляют себя полностью зарезервированными, хотя это не так. Теоретически свойства биткойна позволяют снизить этот риск. Даже в условиях хранения поддающийся аудиту характер биткойнов означает, что вкладчики могут самостоятельно проверить, соответствуют ли обязательства депозитарных учреждений их активам. Проблема в том, что некоторые из самых известных биткойнеров не разделяют моего энтузиазма по поводу этой идеи. Проблематично, что в эту группу входят руководители биткойн-банков, которые сегодня называются криптобиржами.
Эти биткойн-банки являются главными бенефициарами существования биткойнов. Они являются крупнейшими предприятиями отрасли. Общественность испытывает ненасытный спрос на опосредованные биткойны и дорого заплатила за эту привилегию. Биржи хранят замечательно проверяемый актив, но по большей части они просто просят вкладчиков доверять им, чтобы они не вели себя плохо, создавая скрытые частичные резервы. И история биткойн-банков полна нарушений этого доверия. Список длинный и болезненный: Mt.Gox, Quadriga, FCoin, Cryptopia, Bitfinex, Cryptsy и Bitcoinica, FTX, Tera, среди многих других, пострадали от крупных взломов или банкротств. У бирж просто слишком плохая репутация, чтобы получить пропуск.
Теоретически биржи предназначены для того, чтобы отличать операционный капитал от депозитов пользователей и хранить эти депозиты в соотношении 1:1 в эквиваленте обязательств. На практике, либо из-за злого умысла, либо из-за некомпетентности, некоторые биржи никогда не устанавливают достаточно строгий контроль, не в состоянии снизить риск ключевого человека или просто теряют след своих монет. Поскольку погашение редко происходит сразу, эти неплатежеспособности могут оставаться незамеченными в течение многих лет. Невольный покупатель не знал, что Mt.Gox, скорее всего, уже была неплатежеспособной, когда была продана Марку Карпелесу в 2011 году.
Безусловно, вкладчики могут найти некоторые гарантии в законах и нормативных актах: если у биржи есть Bitlicense или лицензия на управление трастовой компанией с ограниченным назначением в Нью-Йорке, ее деятельность по приему депозитов, скорее всего, будет подвергаться разумному контролю. Еще лучше: регистрация в качестве депозитарного учреждения специального назначения штата Вайоминг. Закон штата Вайоминг устанавливает особые требования к «криптобанкам», принимающим депозиты, призванные обеспечить доверие вкладчиков, хотя ни одно учреждение еще не получило эту хартию. Однако, в целом, обмены информацией о деталях проверок, которые они могут пройти, когда они существуют, не предоставляются. И многие биржи слабо или полностью не регулируются. Некоторые из самых глубоких пулов ликвидности в криптоиндустрии — Binance, BitMEX, Derebit, Bitfinex и другие — не регулируются каким-либо значимым образом. Теперь биткойнеры должны не требовать большего регулирования, а скорее стремиться предотвратить будущие захваты регулирующей власти, в первую очередь поддерживая биржи на более высоком уровне.
Одним из возможных решений является требование, чтобы биржи периодически выдавали доказательства того, что они действительно владеют активами, причитающимися вкладчикам. Эти «доказательства резерва» (PoR), если все сделано правильно, используют четкие криптографические свойства криптовалюты и дают вкладчикам разумные гарантии того, что биржа не искажает свою платежеспособность. Такие церемонии PoR призваны доказать, что депозитные учреждения имеют достаточно BTC в резерве для выполнения всех обязательств перед вкладчиками. После непродолжительного периода энтузиазма по поводу публичных аудитов после Mt.Gox в 2014 году сегодня только одна биржа регулярно проводит эти аттестации — лондонская Coinfloor.
Я рассматриваю надежную периодическую программу PoR не как панацею, а как дополнение к регулированию наземных бирж и (более слабую) замену оффшорным. Если некоторые операции, ранее зависевшие от контрактов и доверия, могут быть формализованы и выражены в виде кода, мы должны принять их. Теперь набор заданий, в которых программное обеспечение и криптография превосходят стандартные процессы создания трастов, довольно мал. Но доказательство хранения цифрового актива — это тот случай, когда сигнальное сообщение более удобно и, возможно, дешевле, чем отчет аудитора. Хотя реализации различаются, процесс в том виде, в каком он осуществляется в настоящее время, влечет за собой публикацию анонимного списка пользовательских депозитов, а также аттестацию BTC, хранящихся в хранилище.
Доказательство резерва и другие подтверждения платежеспособности не лишены недостатков, и биржам удавалось обмануть оценщиков, внедряющих этот процесс в прошлом, но здесь мы не должны забывать о более широкой цели. Если мы не можем воспользоваться врожденной криптографической верифицируемостью биткойна, то мы вряд ли внедрили инновации по сравнению с золотом. Спрашивается – что мы здесь делаем, опять?
